18 марта 2024 года, когда в шахту рудника «Пионер» отправилась смена рабочих, которым уже не суждено было вернуться назад, их было не 13, а больше – около 20. Несколько человек на момент обрушения находились на более высоких горизонтах, и когда в шахту через пролом «ухнула» масса из глины, воды и горной породы, волной воздуха, буквально ломанувшейся наверх из недр земли, людей посбивало с ног. Они смогли выйти на поверхность. Об этом в интервью Amur.life рассказал руководитель первого отдела по расследованию особо важных дел Амурского следственного управления Иван Залунин. Как работали следователи, которые впервые столкнулись с техногенным ЧП такого рода, какую помощь в расследовании оказал Роскосмос, и как так вышло, что шахта одного из крупнейших золотодобывающих предприятий России в нарушение всех правил работала без необходимых документов – в материале Amur.life.
– Иван Николаевич, с момента ЧП на руднике «Пионер» прошло уже больше года. Возвращаясь в тот день, когда вам стало известно о трагедии?
– ЧП произошло 18 марта, около 20:40. Наши коллеги из следственного отдела по городу Зея в пределах 1,5-2 часов уже находились на месте происшествия и начали свою работу, следственные действия и осмотр места происшествия. На следующий день уголовное дело было передано в отдел по расследованию особо важных дел следственного управления СКР по Амурской области.
– Вы сами туда выезжали?
– Да. Всегда лучше увидеть своими глазами, чтобы понять и прочувствовать то, что произошло.
– В этой ситуации вся трагедия разыгралась под землёй. А что вы увидели на поверхности? Что вообще говорило о масштабах беды?
– На самом деле картина на поверхности тоже впечатляла. До того, как руду на «Пионере» начали добывать подземным способом, её некоторое количество лет (с 2008 года – прим.ред) добывали открытым способом, и в результате этого на поверхности образовался огромный карьер: порядка 700-800 метров в длину, около 500 метров в ширину и глубиной до 300 метров в отдельных местах. После того как добычу открытым способом прекратили, этот карьер заполнялся песчано-иловыми отложениями, водой. И эта масса через огромный пролом в дне карьера (размеры этого пролома составляли примерно 250 на 85 метров) ушла в подземную горную выработку, а в самом котловане лежали огромные глыбы льда. Толщина льда на поверхности достигала 3 метров, в некоторых местах эти глыбы крепились к бортам, часть льда осела на дно… На начальной стадии работники рудника утверждали, что в подземные горные выработки попало незначительное количество воды, пульпы. Но было очевидно, что вся эта масса, которая здесь была, она же куда-то должна была деться? Потом, по дальнейшим подсчётам, весь объем обвалившейся в карьер горной породы составил порядка 200 тысяч кубометров.
– Когда вы всю эту картину увидели, у вас ещё были мысли, что люди могут быть живы, или вам все стало сразу ясно?
– Человек, наверное, так устроен, что ему хочется верить в лучшее. По нашим данным, люди в шахте (ее глубина около 300 метров) находились на разных горизонтах: кто-то на глубоких, а часть была на горизонтах повыше. И оставалась какая-то надежда на спасение. К сожалению, вы знаете, чем закончилась спасательная операция.
– Была информация больше в виде слуха, что какие-то стуки вроде бы доносились из-под земли.
– Я не являлся участником спасательной операции, поэтому мне сложно об этом говорить. С момента, как случилось обрушение, связи с шахтерами не было. Проводная связь была повреждена. Говорить о том, что кто-то какое-то время ещё был жив, я не могу. Это достоверно не установлено. Но вообще, мы спрашивали судебно-медицинских экспертов, чтобы установить примерные причины смерти людей, и скажем так, тот характер травм, который они назвали, несовместим с жизнью.
– То есть на большой скорости идёт огромная масса, как сель, например, только под землёй.
– Фактически, скорее всего имело место похожее явление.
– Как вы полагаете, как быстро люди, которые находились в шахте, поняли, что происходит, или это все произошло мгновенно? Судмедэксперты сказали свое мнение?
– Нет, мы не задавали такие вопросы. Я думаю, все произошло достаточно быстро, потому что по показаниям людей, которые находились на более высоких горизонтах, в тот момент, когда содержимое карьера начало проваливаться в шахту, оттуда, снизу, выдавливался воздух, и волна воздуха была настолько сильная, что людей просто сбивало с ног.
– То есть в шахте были еще люди, которые не пострадали?
– Да, несколько человек на более высоких горизонтах находились. Обвал произошел ниже, и они не пострадали. Их посбивало с ног волной воздуха, и они смогли выйти из шахты.
– Вы обращались к судмедэкспертам, это был необходимый этап уголовного дела?
– Да. По большому счёту, очевидно, что люди погибли, как юридический факт это было установлено через суд потерпевшими. Нам, скорее, наиболее вероятные причины смерти необходимо было установить, чтобы сформулировать обвинение.
Вообще, все, что предшествовало этой трагедии, началось уже давно. Если помните, в 2021 году было наводнение в Зейском районе, и тогда котлован «Пионера» вообще полностью был заполнен водой.
– Да, тогда в СМИ представители рудника рассказывали, как они боролись с этим наводнением, эвакуировали людей из шахты, и что благодаря этому предотвратили затопление дороги Зея-Тыгда.
– Тогда они скорее предотвратили затопление шахты. Вход в нее расположен неподалеку от карьера. Если вода поднялась бы до верха и начала переливаться, она бы, естественно, начала поступать в шахту, и подземные горные выработки уже тогда бы заполнились водой. После наводнения 21 года воду откачали, потом в карьер опять поступали осадки. Конечно, была организована система водоотлива, но по нашей версии она была недостаточно мощной и вообще ненадлежащим образом работала. Поэтому на момент аварии в котловане оказалась вода, что категорически запрещено при комбинированном способе разработки месторождения – когда есть подземная часть и карьер, который по факту находился как раз над шахтой. Правилами предполагается полное осушение, и только после этого возможна отработка месторождения подземным способом.
Мы в ходе расследования связывались с Роскосмосом, и по снимкам из космоса, по объёму зеркала карьера мы получили информацию о том, как менялось количество воды в карьере в течение года. Где-то увеличивался объём, где-то убывал, но версия обвиняемых, что вода откачивалась, и воды на момент ЧП там не было, были только песчано-иловые отложения, которые в своё время туда принесло, несостоятельна.
– О том наводнении 2021 года писали в прессе, было опубликовано видео затопления карьеров, там был практически водопад. Получается, это все было в СМИ, и ни у кого не ёкнуло. И меньше чем через 3 года произошла катастрофа.
– Фактически все длилось с 2018 года, когда только начинала строиться шахта. Она строилась в рамках геологоразведки, геологоразведка предполагает в определённых объёмах добычу, но дальше требуется уже другая процедура, нужна разработка проекта, экспертиза проекта, и уже на основании этого должно производиться строительство шахтного ствола, ввод в эксплуатацию, а затем добыча. В нашем случае мы пришли к выводу, что этот объект не был запроектирован как объект капитального строительства, а только как геологоразведочный. Всех вышеперечисленных этапов в нашем случае не было. Когда мы спрашивали позицию обвиняемых, они говорили, что геологоразведка позволяет же добывать. Но очевидно, что она позволяет добывать именно в целях геологоразведки, и нельзя просто подменить одну процедуру другой. Понятно, это стоит денег, и самое главное, это время, то есть золотодобычу пришлось бы отложить на несколько лет, и потом к этому вернуться. Но все хотят работать здесь и сейчас. Посчитали, что это не нужно, и построили шахту глубиной в 300 метров, не имея необходимых документов на строительство объекта.
– И органы, которые должны были контролировать, это упустили.
– Да, они по-своему это трактовали. Понятно, что это скорее является позицией их защиты, что вот, там была геологоразведка, но по факту, по закону необходимо было пройти определённые процедуры с учетом вопросов промышленной безопасности.
– Техногенная катастрофа такого рода впервые произошла в Амурской области, получается, у следователей нет опыта расследования подобных дел, как в этой ситуации вы действовали?
– Существуют общие методики расследования уголовных дел определённой категории, ну и, конечно же, мы обращались к судебно-следственной практике других регионов. В этом случае мы изучали дело о взрыве на шахте «Листвяжной» в Кемеровской области, это 2021 год, и катастрофу на руднике «Мир» в Якутии, которая произошла в 2017 году. Ситуация на «Мире» более близкая к нам, потому что на «Листвяжной» был взрыв, а на «Мире» – затопление подземной горной выработки водой из водоносного горизонта, который проходил в пределах месторождения (число погибших на руднике «Мир» – 8 человек. Директор рудника Алексей Бурксер совершил суицид в СИЗО на этапе предварительного следствия, главный инженер Александр Манн и руководитель ГОК Александр Кисиличин были признаны виновными в нарушении правил безопасности при ведении горных работ, повлекшем смерть, и приговорены к 2,5 года колонии. Суд согласился с доводами следствия о том, что оба руководителя знали об угрозе обводнения шахты, но не приняли мер для того, чтобы избежать трагической развязки – Прим. ред.).
Мы читали приговор по делу, связывались с коллегами, выясняли некоторые вопросы. Но и в целом, человек, который занимается расследованием, понимает, куда надо двигаться, что выяснять. Прежде всего, потребовалось изучение действующих нормативных документов – закона о промышленной безопасности, других нормативных актов. Как говорят, такие правила, кровью написаны. И если все четко изучить, понимание определённое складывается того, кто в чем виноват, кого и за что привлекать к ответственности.
– Сразу после ЧП вы взаимодействовали с руководителями рудника, которые впоследствии были задержаны. Опрашивали, документы изучали. Они уже понимали, чем это для них это ЧП обернётся?
– Я думаю, им было понятно, потому что в ходе расследования мы установили, что ситуация, которая имела место быть, была известна изначально руководителям рудника, и, я думаю, они понимали, что в последующем все это вскроется. Понятно, когда расследование только начиналось, в силу специфичности объекта, в силу большого количества нормативной документации, правил специальных, они могли достаточно легко ввести нас в заблуждение, направить по ложному следу, условно говоря. Но большой объём теоретического материала, связанного с горным делом, законодательства в этой сфере следователем был изучен, и мы пришли к выводу, что там изначально были допущены очень серьёзные нарушения, в результате которых потом произошла авария. То, что вода не откачивалась из карьера – это одна из причин. Нами было установлено, что шахта не была документирована надлежащим образом как строительный объект.
– Как отреагировали управляющий директор Алексей Бирюков и инженер Денис Черников, когда они были задержаны, когда вы им зачитали обвинения?
– Они, естественно, не согласились с нашей версией, с нашим обвинением. Поэтому, наверное, на начальной стадии расследования они оказывали активное процессуальное сопротивление, достаточно активно защищались, выдвигали свои версии произошедшего.
–А какие у них версии были? Может, землетрясение случилось.
– Нет, версия с землетрясением не рассматривалась. Тем более, что соответствующие данные мы действительно запрашивали в ходе расследования и на момент аварии вероятность подземных толчков исключили. Их версия в основном заключалась в том, что на стадии проектирования были допущены нарушения. Карьер и подземную часть выработки разделяет так называемый предохранительный целик – это часть дна карьера, которая рассчитывается с учетом как раз нагрузки, чтобы не произошло обрушение. В итоге, получается, этот предохранительный целик разрушился, и все, что находилось в карьере, оказалось в подземной выработке. И их версия была о том, что еще на стадии проектирования были допущены нарушения, что неправильно был рассчитан целик, и это привело к его разрушению.
– Потом обвиняемые все-таки признали вину свою?
– Да, на завершающей стадии расследования, когда было сформулировано окончательное обвинение, и управляющий директор, и главный инженер согласились с предъявленным обвинением и вину признали.
– Вы опрашивали потерпевших, родственников погибших людей?
– Все родственники погибших живут за пределами Амурской области. Мы направляли поручения коллегам в регионы, эти люди были признаны потерпевшими на местах и, соответственно, допрошены по обстоятельствам уголовного дела.
– Их показания что-то дали следствию или нет? Может быть, они показали, что их родственники знали, что в шахте есть нарушения, и шли туда с опаской?
– Скорее нет, чем да. Там были случаи прорыва воды, скажем так, из стен подземных выработок. Но было ли это связано с тем, что вода находилась в карьере, либо, может быть, это были естественные подземные воды. Вообще организацией процесса добычи руды у них была предусмотрена система откачки воды из шахты, это своего рода естественный процесс, когда в ходе разработки месторождения вода в подземные выработки поступает, и она удаляется.
– Экспертиза по уголовному делу как проводилась и к каким выводам пришли эксперты?
– Мы основывались на акте расследования технических причин аварии, которое проводил Ростехнадзор. А они в рамках своего акта назначали экспертизу. Те выводы, которые были сделаны Ростехнадзором, не противоречили обстоятельствам уголовного дела.
– Можете кратко сформулировать выводы экспертов?
– Кратко сформулировать невозможно. Выводы экспертов изложены на нескольких листах, и там целый ряд нарушений, которые привели к аварии. И возникли они не в один день. Все это развивалось на протяжении достаточно длительного времени. По материалам уголовного дела, первые вывалы (обрушение отдельных глыб и камней – прим. ред.) дна карьера в шахту возникли как раз в 21 году, после того большого наводнения. Эксперты пришли к выводу, что начиная с 21 года ситуация на шахте менялась. Дно карьера, скажем так, ослабевало под действием определённых факторов. И этих факторов было достаточно много. Например, добыча велась с использованием взрывных работ; какие-то промоины образовывались потихонечку, то есть ситуация требовала принятия мер. Все можно было бы, в принципе предотвратить, если бы надлежащее наблюдение велось за ситуацией. Нормативная документация в области безопасности опасных производственных объектов устанавливает определённые правила, и среди этих правил как раз постоянный контроль за ситуацией на руднике. Условно говоря, если происходят какие-то вывалы, могут быть назначены экспертизы, ещё какие-то мероприятия специальные. Шахта – это не что-то статическое, ситуация постоянно меняется, ее надо наблюдать и соответственно тому, как изменяется ситуация на шахте, принимать определённые меры. В нашем случае этого не происходило, и ситуация развивалась сама собой пока не пришла к тому, к чему пришла. Если бы контроль осуществлялся, возможно, можно было найти определённые инженерные решения, провести экспертизы, допустим, приостановить работы, зайти с другой стороны, условно говоря. Либо вообще остановить работу рудника, четко сказать, что вот сейчас наша шахта достигла такого состояния, при котором эксплуатировать дальше её нельзя.
– По-вашему, обвиняемые не понимали, что шахта на грани, несмотря на свой опыт и знания, или они это игнорировали?
– Обвинение сформулировано так, что они не предвидели эти последствия, но при должной внимательности и предусмотрительности должны были и могли их предвидеть. Это одна из форм неосторожной вины.
– То есть они не то чтобы знали и умышленно закрыли глаза на нарушения, а они, получается, не предвидели, что так может развиться ситуация.
– Да, они не предвидели наступление последствий в виде аварии, но они не выполняли определённый ряд обязанностей, выполнение которых привело бы к тому, что авария не произошла.
– Что касается сотрудников Ростехнадзора, Павел Смирнов и Вера Вайтехович, которых обвинили в злоупотреблении должностными полномочиями, бывали на руднике, выезжали туда с проверками?
– Мы установили, что и заместитель начальника отдела, и старший инспектор неоднократно бывали на руднике с проверками. Кроме того, существует ещё одна процедура – каждый год рудник согласует планы работ с Ростехнадзором, и как раз эти сотрудники участвовали в процессе согласования. При тех нарушениях, которые мы установили, и которые они должны были выявить, согласовывать эти планы было нельзя. По закону, сам Ростехнадзор не имеет права приостанавливать работу, но у них есть полномочия обратиться в суд с соответствующим ходатайством о приостановлении работы рудника, но они, зная об определённых нарушениях, в суд не обратились.
– А они показали, что знали об этих нарушениях?
– Это было установлено по делу. Вплоть до направления дела в суд они свою вину не признали. Но исходя из того, какая работа была ими проделана, и какая должна была быть проделана, мы сделали вывод о том, что ими были допущены определённые нарушения в части контроля за работой горнодобывающего предприятия.
– А что они показали на допросах?
– У них позиция была такая, что какие-то нарушения они не имели возможности выявить, ссылались на то, что слишком мало времени было для проверок.
– Родственники погибших подозревают, что могли за взятку умолчать об этих нарушениях.
– Мы не установили такого факта, что кто-то из них получал материальное вознаграждение.
– Почему пошли на скамью подсудимых именно эти люди? А не вышестоящие руководители.
– Здесь все просто. У каждого работника, в том числе и у руководящего, есть должностные инструкции. И исходя из круга их полномочий, прав и обязанностей, мы делаем вывод о том, кто за что отвечает. В нашей ситуации именно у этих людей, инженера и директора, было право и обязанность приостанавливать работу рудника.
В случае с Ростехнадзором – задержанные сотрудники являются работниками профильного отдела по надзору за опасными производственными объектами, и непосредственно за ними был закреплён рудник «Пионер». 50-60 % нарушений, которые положены в основу обвинения, можно было выявить, изучив документацию. Буквально за год до трагедии уже началась переписка в этой части между рудником и Ростехнадзором, они требовали устранить определённые нарушения, которые, в том числе, привели к аварии и которые впоследствии вменялись в вину обвиняемым. Для устранения руководству рудника давали определённые сроки, хотя, по нашему мнению, они должны были не сроки давать, а выйти в суд и потребовать, чтобы работа организации была остановлена.
– Для нашего СК это уголовное дело стало одним из самых сложных и объемных дел 2024 года?
– Не только. Наверное, это одно из тех дел, которые можно отнести к топ-3 уголовных дел последних десятилетий, а может, и на первое место поставить при определённых обстоятельствах. Для нас оно было и сложное одновременно, и интересное. Я думаю, это станет большим уроком и для тех, кто занимается добычей, и для тех, кто осуществляет контроль. Это серьёзная авария с серьёзными последствиями. Люди погибли, организация понесла большие материальные потери. Надо отдать им должное, перед потерпевшими они закрыли и закрывают обещанные финансовые обязательства. Общий ущерб для «Звёздного», это подрядная организация, и непосредственно для АО «Покровский рудник» составил порядка 417 миллионов рублей.
– А что вас лично больше всего как-то поразило или тронуло во всем этом?
– С точки зрения последствий трагедии – я стараюсь через себя это не пропускать, так как в работе достаточно много таких моментов. Наверное, меня все-таки поразил масштаб безответственности. Мы в ходе расследования установили, что очень много нарушений было допущено с самого начала строительства и проектирования этой шахты. И руководство рудника, наверное, закрывало на это глаза, хотя знало об отсутствии определённых документов, которые необходимы для того, чтобы работать. Мы разговаривали с представителями Дальневосточного управления Ростехнадзора, по их сведениям, в таком состоянии это была единственная шахта на территории всего Дальневосточного федерального округа. Единственный такого рода объект, который не был надлежащим образом введён в эксплуатацию на территории всего Дальнего Востока! Со стороны контролирующих органов он требовал, наверное, самого пристального внимания. И насколько легко к этому все отнеслись... И в каком-то смысле закономерно это и привело к таким последствиям.
– Спасибо за интервью.
фото: руководитель первого отдела по расследованию особо важных дел Амурского управления СК РФ Иван Залунин
После ЧП на «Пионере» было возбуждено два уголовных дела. Их рассмотрение уже началось в судах. В Зейском районном суде слушается дело, обвиняемыми по которому проходят управляющий директор рудника Алексей Бирюков и главный инженер Денис Черников. Оно было возбуждено по ч. 3 ст. 217 УК РФ – Нарушение требований промышленной безопасности опасного производственного объекта, повлекшее смерть людей. Подсудимые признали свою вину и ходатайствовали о рассмотрении дела в упрощенном порядке, но против этого возражала одна из потерпевших, в связи с этим суд постановил рассмотреть дело в общем порядке.
В Благовещенском городском суде идут заседания по второму уголовному делу, обвиняемыми по которому проходят замначальника отдела по надзору за опасными производственными объектами по Амурской области Дальневосточного управления Ростехнадзора Павел Смирнов и старший государственный инспектора этого же отдела Вера Вайтехович. Они обвиняются в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 285 УК РФ – Использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан и организаций, охраняемых законом интересов общества и государства, повлекло тяжкие последствия.
Бирюкову и Черникову грозит наказание в виде принудительных работ на срок до пяти лет либо лишение свободы на срок до семи лет. Смирнову и Вайтехович – до 10 лет лишения свободы.
В Зейском районном суде, где слушается дело Бирюкова и Черникова, в настоящий момент идет исследование доказательств по уголовному делу. Планируется, что этот процесс займет около недели. В Благовещенском городском суде идет оглашение обвинительного заключения Смирнову, вторая подсудимая Вайтехович уже выслушала обвинение. Следующее заседание состоится 23 апреля, сообщили в пресс-службе судов Амурской области. Бирюков и Черников самостоятельно являются в суд, их освободили из-под ареста. Смирнова и Вайтехович доставляют в суд из СИЗО.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
