Вы задумывались о том, как живут взрослые с диагнозом ДЦП? Героиню нашего материала обзывали в школе, в детском саду не звали на общую фотографию, а сейчас ей приходится сильно экономить, чтобы позволить себе сходить к парикмахеру. Ирина Лавренец – 33-летняя амурчанка, которая родилась с детским церебральным параличом. Всю жизнь она не может простить маму и врачей за свой диагноз. Всю жизнь она доказывает, что, несмотря на физические особенности, она интеллектуально развита и может работать. Свою историю Ирина рассказала Юрию Сергееву, ведущему проекта «Жизнь в Life».
– Я инвалид с детства. Пока была маленькая, проблем не ощущала – за меня все делали родители. А когда вырастаешь, вот тогда начинаются вопросы – с самого детского садика, со школы и подобных муниципальных учреждениий. Меня, например, не брали фотографироваться на общие фотографии, объясняли тем, что я одевались некрасиво. Я, правда, не носила платьев, у меня был брючный стиль. Классического варианта – девочка в юбочке или платьице – такого не было. Я постоянно была не среди людей, а как бы подальше. В школе тоже меня не приняли. Меня могли назвать инвалидкой, больной. Сейчас общество немного оттаяло, потому что нашу жизнь показывают.
Ты сталкиваешься с предвзятым отношением людей, потому что люди привыкли воспринимать, что инвалиды ограничены не только в движениях, но и умственно. Есть такие мнения. Да у меня ДЦП, но сохранен интеллект. Хотя я ходила в обычный садик и школу, училась на "пятерки" и "четверки", в институте обучалась. Я искала поддержки в семье. Папа давал отцовскую поддержку, учил меня чему-то, давал навыки в общении и в быту. Мама относилась ко мне обособленно, несмотря на то, что мама. Я была обделена теплом. И еще я очень много времени проводила в больницах. Где-то с 15 лет я поняла, что могу надеяться только на себя. Что мои проблемы – они только мои. Я до сих пор не люблю просить помощи или еще чего-то. Но сидеть на шее, просить пожалеть – такого у меня нет.
ДЦП не передается от мамы или папы. Это может быть и травма. Ребенка могут тянуть щипцами, могут вывихнуть шею, сломать ключицу… и всю жизнь! Меня как раз и тянули врачи. Я была здорова, не было патологий во время беременности. Мой диагноз – это результат ошибки врачей. Та женщина, которая меня принимала, никакой ответственности не понесла, а также продолжила работать акушером. Мои родители в какой-то момент сказали, что доказывать что-то бесполезно, здоровье все равно не вернуть. Я винила маму, потому что она вовремя не обратилась за медпомощью, не просила кесарево сечение. Если бы она его сделала, у меня не было бы проблем. Не могу простить, потому что постоянно думаю, как могло бы быть, и представляю другую жизнь. С психологами пытались проработать этот вопрос, они говорят, что просто надо забыть и принять эту жизнь инвалида.
У меня вторая группа инвалидности, она считается рабочей. Но официально устроиться я не могу. Списываю это все на диагноз, сколько бы ты ни говорил, что ты умеешь, это бесполезно. Получаю пенсию – 16 тысяч рублей, 4 тысячи отдаю матери за квартиру, покупаю продукты сразу раз в месяц. Много денег трачу на такси, потому что зимой на костылях можно поскользнуться. Я хожу на плавание, в спортзал для инвалидов, беру уроки по вокалу. Хотелось бы куда-то поехать отдохнуть, но свои «хочется» я не могу исполнить. Свободных денег остается две тысячи рублей, и вот решаю – то ли маникюр сделать, то ли в парикмахерскую пойти, чтобы быть привлекательной для себя и окружающих.
Что касается личной жизни, то я жила с молодым человеком в Свободном в гражданском браке. У него тяжелая форма ДЦП, и я, честно, не выдержала. Сделала свой выбор. Не то, что я бросила человека, мы остались друзьями. Тяжело и самой за собой ухаживать, и за другим человеком. Я не потянула. Мы до сих пор общаемся, сейчас ему 36 лет. Он просится ко мне, я, к сожалению, не могу быть с ним вместе, зная его особенности.
Живу одна, сама справляюсь с уборкой и готовкой. У меня с детства проблема с коммуникацией с людьми. Общаюсь сейчас в основном с преподавателями своими и членами общества «Преодоление». Его руководитель Марина Гайдай дала мне своего рода толчок, после которого я начала участвовать в конкурсах и заниматься жизнью активной.
В Свободном у меня не было возможности поддерживать себя физически, а это очень нужно. Я бы сидела в четырех стенах абсолютно безо всякого общения, никого не видя, кроме родственников. Мне нужно было, грубо говоря, гнить. Я выбрала жить здесь. Тут возможностей больше. Ищу себя как человека. Мечтаю работать все-таки в журналистике. Хотя имею специальность секретаря. Мечтаю поехать куда-нибудь отдохнуть и вырваться из этих будней.
Если вы хотите помочь Ирине, то можете связаться с ней по телефону: +7914-580-63-54.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
