В Амурской области, как и во всей стране, существует проблема безымянных могил. Их стало намного больше в 90-х, когда не чурающиеся потревожить прах умерших «металлисты» скручивали с надгробий металлические таблички. Экс-директор МП «Ритуальные услуги» Галина Сыщук рассказала в «Простых вопросах», как она в свое время начинала работу по «оцифровке» всех 13 благовещенских кладбищ. Цель - чтобы каждая могила получила «вечные» координаты, которые были бы «привязаны» к сайту кладбища или учреждения по организации захоронений.
А редактор популярного краеведческого портала «Амурские отголоски» Евгений Литус поделился, насколько трудно бывает восстановить информацию о безымянных захоронениях и как сильно не хватает современных технологий в этом деле.
– В селе Джалинда Сковородинского района разыскивают тех, кто что-либо знает об обнаруженных захоронениях на месте старой церкви. Правда, безвестные могилы - это примета и нашего времени, когда у человека не было родственников или они уехали и не навещают погост. До 2012 года МП «Ритуальные услуги», в ведении которого было 13 кладбищ, возглавляла Галина Сыщук. Галина Ивановна, неужели нет какого-то закона, чтобы где-то был план захоронений с фамилиями, персональными данными людей?
– История с церковным погостом в Джалинде – отдельная тема. До революции похороненные в ограде церкви не числились в сельском совете, здесь нужно искать в архивах информацию, конечно. А вот за советское время мы не восстановим. Я когда пришла работать, я попыталась найти книги даже 80-90-х годов. Не нашла ни на одном кладбище. Никто никуда ничего не сдавал эти планы. Вот что родственники помнят, то и есть. Мы по возможности переписывали захоронения на 8-м километре, но если помните, в 90-х по кладбищам прошло полное ограбление – снимали металлические таблички, надгробия - все шло в металлолом. Кое-что успели собрать, заносили в компьютер. Работали девчата, каждый день смотрители переносили данные: номера, фамилии умерших – все заносилось в этот компьютер. И сдавалось это в ЗАГС. Копии я сдала в архив, но это то, что до 2012 года было собрано.
– Вы так рассказываете, будто это личная ваша инициатива, а не закон. Неужели нет обязательства такого у кладбищ? Для сельских кладбищ – там вообще пара поколений сменяется, и уже не помнят, кто похоронен. А родственники все уехали. При захоронении ведь выдается разрешение от местного органа власти – куда эта запись вносится, план места?
– Нет такого плана. Я была на одном семинаре – это страшная картина. Как затонувшие корабли по всей стране лежат, так и безымянные могилы и даже брошенные кладбища.
– У вас была инициатива интересная инициатива – цифровизация на кладбищах.
– Да. И это несложно. Специальным прибором выверяются координаты, даже смартфоном это сделать можно. Они заносятся в реестр, на карту, и можно это выкладывать на сайте учреждения, которое владеет кладбищами. Это такие «вечные» метки.
– И тогда любой желающий из любой точки мира просто через поисковые системы может набрать ФИО, годы жизни и узнать, где человек похоронен с точностью 100 %.
– Да, и, если родственники уедут, они всегда могут заглянуть на эту карту, которая должна обновляться, и проконтролировать, что, да, могила вот она.
– Если продолжить эту мысль, то агентства ритуальных услуг могли бы за плату ухаживать за захоронениями людей, потомки которых уехали жить в другие регионы. Потом досылая фото- и видеоподтверждение. Как ведется работа по учету захоронений, есть ли план, мы попытались узнать в МП «Ритуальные услуги», но пока информации нет. Другая грань существования безымянных могил – невозможность пролить свет на исторические события, узнать о личностях, ведь порой только по информации на надгробных памятниках можно установить, например, отчество или годы жизни. В студии руководитель популярного краеведческого портала «Амурские отголоски» Евгений Литус. Обидно бывает, когда этого не хватает?
– Большинство захоронений на Вознесенском кладбище именно такие. Либо сбитые с бетонных конструкций, либо каменные памятники со сбитыми именами. Трудно сказать, насколько это было сделано целенаправленно и к какому периоду это относится.
– Вы восстанавливаете таблички?
– Есть огромный план по сохранившимся захоронениям: Чудаков, Манучаров, Еремич, Доенин. Недавно прошел прямой эфир с мэром, нам рекомендовали помочь – будет создана некая коллаборация, чтобы мы действовали вместе с администрацией. Но работа обязательно бы продолжалась. Потому что на сегодняшний день, даже если мэрия захочет, она не сможет восстановить захоронения этих людей. По закону это могут делать только родственники. Если их нет – 50 лет и на свалку. Аллеи, деревья, вывоз мусора – да, это ответственность муниципалитета. А покосившийся памятник у родственника – нет.
– Что вам хотелось бы изменить в нашем законодательстве?
– В принципе, оно сформировано нормально. Здесь в большей степени мы возвращаемся к дореволюционной истории, высокой роли общественных организаций тогда. Они могли бы взять на себя софинансирование, задачу по поиску информации. Власть может направлять. И еще бы сделало ревизию.
– И карту, план, размещенные в сети интернет.
– Да, потому что сейчас мы периодически получаем отовсюду по интернету письма: «Моя бабушка, мой дедушка похоронен на Вознесенском кладбище, скажите, где». А мы не знаем.
– Эту программу можно считать обращением к муниципалитету, областной власти. Время идет, кладбища растут, уходят люди, уходят и их могилы.
– Я бы добавил еще, что общественники готовы приняться за сбор, инвентаризацию в качестве помощи «Ритуальным услугам». Ведь с каждым месяцем, каждым годом что-то утрачивается.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
