Канатная дорога к популярному парку развлечений Винперл во Вьетнаме больше не работает, а в Сайгоне, Нячанге и Муйне закрыто множество мест, которые раньше притягивали туристов. Как изменились курортные города Вьетнама после пандемии, уже смогли оценить дальневосточники. В их числе и экс-благовещенска Анастасия Дейнега, которая последние несколько лет живет во Владивостоке. В путешествие по Юго-Восточной Азии Анастасия отправилась вместе с семьей еще в декабре. После Таиланда дальневосточники уехали в Малайзию, а теперь поделились новыми впечатлениями – о том, как за годы пандемии изменился Вьетнам.
Сайгон
«Центральный рынок города. Вечер. Сотня маленьких уличных кафе с вьетнамской, тайской, китайской и индийской кухней быстро обслуживают многочисленных клиентов. Свежайшие морепродукты, наваристый супчик Фо, горячие пирожки в банановых листьях. Очень душно, влажно и безумно шумно. Сотни туристов устремляются сюда каждый вечер. Найти свободный столик не просто, многие едят на ходу. Это гастрономическая мекка Сайгона (так Хошимин по-прежнему называют местные).
«Мы специально сняли гостиницу напротив вечернего фудмаркета, и мысленно уже влились в разноязычную жующую толпу. Но, отодвинув тяжелую штору в своем номере, обнаружили за окном лишь пустую автопарковку. Уличный гастрорынок работал десятилетиями, но не пережил пандемию. Его больше нет», – рассказывает Анастасия.
«Сам рынок (его центральная часть) по-прежнему работает, правда, в одну смену. Он был построен еще французами. В 80-х это место было известно как подпольный рынок электроники. Здесь самая высокая арендная плата в мире (среди рынков), а торговые места передаются из поколения в поколение, - продолжает она.
Слева – лавки с овощами и свежим мясом, справа – с посудой и бытовой техникой. Здесь можно найти сумочку Gucci за 3 000 рублей и домашние тапочки Dolce & Gabbana – за 1 500. Ящики с яркими сушенными фруктами стоят в одной линии с пахучим вяленым кальмаром и рыбой. Запах стоит невероятный. Цены кусаются. За килограмм яблок просят 400 рублей в донгах, за бананы – 60. В обычном магазине они в два раза дешевле. Рынок рассчитан на туристов, но их тут немного.
"О, что вы, турист совсем нет! Покупателей нет!" – говорит мистер Ву, владелец кофейной лавки. Узнав, что мы русские, решил с нами поболтать, освежить в памяти язык. – Я очень много кофе русским продал, очень много! Хорошо покупали и оптом, и немножко. А теперь все. И денег нет. У меня много друзей, кто на пароходах в Россию ходил и во Владивосток тоже. Теперь не ходят, дома сидят. Работы нет. Это вы еще на море не были, там совсем все плохо! Разруха". – печалится Ву.
В январе этого года Вьетнам в целом посетило столько туристов, сколько до пандемии ежемесячно приезжало только в Хошимин.
Набираем в интернет-поисковике название нашей любимой французской кофейни, здесь были самые вкусные круассаны в городе. Оказалось, оно закрыто навсегда. Еще один ресторан, и еще – та же история.
Прогуливаемся по центру города. Большой пятизвездочный отель Rex – ни в одном окне не горит свет. Работают лишь люксовые бутики на первом этаже здания, где за стеклом красуется новый «Роллс Ройс Фантом».
Еще минут десять пешком вглубь города – и здесь уже целая улица стоит без света. Бывшие гостиницы, массажные салоны и сувенирные магазинчики обесточены. Кое-где в трещинах зданий проросли трава и кустарник. Кстати, цены на жилье остались прежними, допандемийными. За 60 долларов можно найти просторный номер в самом центре города, с завтраком. Можно найти и за 30, но очень маленький и, скорее всего, с окнами в лифтовую шахту.
До сих пор в строительных лесах стоит главная достопримечательность города – собор Сайгонской Богоматери. По плану, его должны были отремонтировать еще три года назад. Но вмешался коронавирус.
Многое изменилось здесь со времен пандемии, одно осталось прежним – уличное движение. Целый рой мотобайков проносится у нас перед носом, не замечая ни нас, ни разметки на асфальте – пешеходный переход. Впрочем, знаки дорожного движения и сигнал светофора – во Вьетнаме это лишь условности. Еще в колониальные времена французы пытались упорядочить движение на местных дорогах. Не получилось. Позже за это принялись американцы. Специальные люди ездили на мотоцикле и огромной палкой сбивали с байков людей, которые мчались против движения. Еще позже уже советские гаишники рекомендовали властям в крупных городах сделать большую часть улиц с односторонним движением. Теперь по дороге все ездят в заданном направлении, в противоположном – байки передвигаются по тротуарам.
Среди туристов бытует мнение, что дорогу во Вьетнаме можно пройти с закрытыми глазами. Главное – заглушить чувство страха, и все само собой сложится. Тебя обязательно увидят и объедут. Нет!
Наш друг семьи уже несколько лет живет в Ханое. Несколько месяцев он был вынужден передвигаться в инвалидном кресле. За это время его трижды сбили на байке. И один раз наехал джип. Водитель был уверен в своей невиновности. Инвалидное кресло слишком низкое, а машина высокая. На том и разошлись.
Кстати, при полном хаосе на дорогах здесь очень мало аварий. А если таковая и случается, то разбирательства проходят очень быстро. Виноват тот, кто богаче.
…Руками! Он поймал ее голыми руками! Мы стоим на набережной реки Сайгон. Мужчина перед нами держит за жабры увесистую рыбу, похожую на сома. Еще мгновение назад она плавала в мутной коричнево-зелёной воде. Он ловко бросает рыбину в тазик, где уже лежат несколько таких же.
Все это происходит под жуткий металлический скрежет и шум мотора. Недалеко на барже работает экскаватор. Большим ковшом он собирает многочисленный мусор с поверхности реки.
Мусор здесь повсюду. Груды мусора. Так было и до всеобщего карантина, и после. А вот хвостатых грызунов стало в разы меньше. В прошлый наш приезд мы с опаской ходили по тротуарам, особенно вечером. Голые хвосты торчали из каждого мусорного пакета. Как-то даже не смогли добраться до автобусной остановки. Крысы средь бела дня устроили междоусобные разборки. В пылу битвы они набрасывались на прохожих и даже на байки. Сейчас на улицах спокойно. Блестящие черные глазки можно заметить лишь глубоко в темноте ливневой канализации.
За окном мелькают красные флаги. Люди стоят вплотную, дыша друг другу в затылок. Кто-то сзади просит передать деньги кондуктору на билетик. В воздухе зависло легкое ощущение дежавю.
Передвигаться на местных автобусах дешево, около 9 рублей по городу, но некомфортно. Цены на такси чуть меньше, чем в Благовещенске. Но договариваться с водителем нужно заранее, до того, как вы сели в машину. Еще безопаснее вызывать такси по приложению в телефоне. Ночные поездки в два раза дороже. Здесь не любят работать по ночам. После восьми вечера не во всех кафе примут заказ. А в десять – город уже спит.
Шестой час утра. Светает. На улице уже шумно. В уличном кафе собрались мужчины. Не снимая мотоциклетные шлемы они пьют горячий кофе со сгущенным молоком и смотрят футбольный матч на большом экране. Неподалеку, прямо на асфальте, устроились жилистые сморщенные старушки. У них короткие стрижки, а в ушах серьги, натертые до блеска. Они вдумчиво курят, перебирая в руках крохотные бумажные карточки. Играют на деньги.
К рынку Бен Там медленно стягиваются продавцы и уличные попрошайки. У центрального входа среди множества серых байков аккуратно припарковался яркий черно-зеленый Aston Martin. Любимое авто агента 007.
День начинается.
Муйне
Тишина. На улице никого. Такое чувство, что мы здесь одни, как в фильмах про апокалипсис. Ранее утро. Курортный город просто еще не проснулся. Впрочем, далеко не все заведения откроются вечером. Ни сегодня, и ни завтра. Огромные аквариумы для морепродуктов так и останутся пустыми, а стулья перевернутыми.
С заходом солнца город оживает. В ресторанчиках становиться шумно, но не во всех. Пожалуй, каждое второе заведение в городе закрыто. Меню – допандемийные, только цены исправлены. Плюс 20 – 30 процентов. Но, если повезет найти старое, с прежними ценами, вас обслужат по нему. Кстати, для местных и иностранных туристов в прибрежных кафе два разных меню. Англоязычное – с фиксированными ценами на свежие морепродукты, во вьетнамском – цены условные, можно торговаться.
Наученные опытом, идем в небольшой ресторан, где много посетителей. На вертеле подрумяниваются цельные утиные тушки. Почти все столики заняты. Полистали меню. Не прогадали! Половинка утки-гриль с овощами, гарниром и соусами – 500 рублей.
"О, даже не мечтайте! Здесь все хотят утку! Но не всем достанется. Нужно уметь подгадать время", – говорит на чистом русском дама за соседним столиком.
Осматриваемся, вслушиваемся. Почти все гости заведения наши соотечественники. "Почему здесь там много россиян?" – "Вы шутите? Муйне – это ж русская деревня! А в этом ресторане готовят самое вкусное мясо!"
Татьяна с супругом – из Санкт-Петербурга, они уже не первый год проводят зиму в Муйне, исключением стала только пандемия. Оба работают дистанционно: Татьяна в банковской сфере, муж – в IT. Сюда они едут за солнцем и ветром. Каждый год со всей России в этот прибрежный город съезжаются тысячи экстремалов. Пляжи заполняют кайтеры и серферы.
Муйне неофициально делят на три части. Одна – это тихое место с семейными отелями и спа-центрами. Вторая часть – так называемое русское гетто с бурной ночной жизнью и кайтклубами. И третья – рыбацкая деревня, где живут местные.
Черные, желтые, красные парашюты зависают на фоне серого. Примерно сто спортсменов ежеминутно находятся в море. Сегодня непогода, вышли только самые стойкие и опытные. Они носятся с бешеной скоростью по волнам, взлетая метров на десять в высоту. По берегу с шумом пробегает стайка детей. Загорелые, с выгоревшими на солнце волосами. Старшему лет десять, младшему от силы четыре. Они вольны делать что вздумается, пока родители в море.
Здесь демократичные цены на жилье. Можно найти виллу с бассейном за 400 долларов в сутки, а можно апартаменты за 7 долларов за ночь. При долгосрочной аренде отдельно стоящий дом со своим двориком обойдется в среднем 200 долларов в месяц.
«Океан стар курорт» – большими бетонными буквами написано на стене отеля. Это целый комплекс многоэтажных зданий с просторными внутренними улицами. Все указатели продублированы на русском языке. Когда-то здесь кипела жизнь. Сейчас большая часть номеров пустует.
Торговый дом «У Светланы» закрыт. «Русская аптека» и магазин Дешевых наличных товаров – тоже не работают. Целые кварталы пустующих помещений.
В сувенирных магазинах бутылки с заспиртованными кобрами покрыты изрядным слоем пыли. А в алкогольном отделе недорогие вина, как правило, 2013-14 года выпуска. В России таких уже и не встретишь.
Двое суток мы были в отеле единственными гостями. Но к выходным в бассейне стало многолюдно. Вьетнамцы с окрестных городов приезжают сюда отдыхать большими семьями. Они очень громко общаются и делают невероятное количество фотографий на телефон. Ближайшие два дня отель будет жить своей привычной жизнью. А в понедельник вновь опустеет.
Кстати, утку нам все же удалось попробовать. Не зря за ней охотятся! Невероятно вкусно приготовленная птица. И половинки вполне хватает на троих.
Нячанг
"Все, последний год, и нужно из Нячанга уезжать! Поеду покорять Москву! – говорит Александр. Он живет во Вьетнаме уже 15 лет. До пандемии работал гидом-переводчиком. Придумывал собственные туры по Азии. Во время карантина начал озвучивать аудиокниги. Сейчас в основном работает инструктором в школе дайвинга.
"Сложно стало. Цены выросли на все. Туристов мало, работодатели стараются экономить. Я теперь выполняю работу за троих. Не только обучаю новичков нырять, но и сам загружаю все оборудование со склада в машину, из машины на катер и в обратном порядке. К вечеру сил совсем не остается", – добавляет Александр.
Все меняется! На смену российским туристам пришли корейские. Они первые возобновили рейсы во Вьетнам. По словам Александра, работать с ними приятнее, все подтянутые, спортивные и, в отличие от наших, – дисциплинированные. Еще очень много туристов из Индии, но им море не интересно, многие даже плавать не умеют.
Мы беседуем в старинном по местным меркам заведении. Ресторан был открыт еще в 50-х. Здесь подают жаренные лягушачьи лапки и котлеты из угря в собственных кишках. Недалеко от нас расположилась большая группа туристов из Франции. Они быстро опустошили тарелки и уже через двадцать минут сидели в автобусе. Зал опустел.
В аэропорт Нячанга ежедневно прибывает по 12 прямых рейсов из Кореи. Пока это единственные самолеты в международном терминале. Туристов очень мало.
Не работает огромное колесо обозрения в известном парке Винперл. Нет больше канатной дороги на этот остров развлечений. В море стоят лишь одинокие стометровые башни, их больше не соединяет стальной трос. Говорят, к концу года канатную дорогу восстановят. Но это не точно.
Самый большой экспонат океанологического музея – скелет огромного кита – разобран на части. Теперь это просто пыльная кучка костей в углу темной комнаты. Мумия последней морской коровы завалена досками. Большая часть экспозиций закрыта. А от огромной коллекции (более 60 000 образцов морской фауны) не осталось и следа.
Впрочем, у вьетнамцев своеобразное отношение к старым предметам. По их мнению, хорошая вещь должна быть новой. Неважно, что это – футболка или автомобиль. Старые гостиницы и торговые центры сносят без сожаления. На их месте совсем скоро будут отстроены новые. Нячанг постепенно приспосабливается к новым реалиям», - заканчивает свой рассказ Анастасия.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
