В Приамурье приехал известный российский хирург-онколог Михаил Тер-Ованесов. В Амурском областном онкодиспансере он провел мастер-класс по торакальной и абдоминальной онкохирургии и прооперировал нескольких амурских пациентов. Мастер-класс был организован кафедрой лучевой диагностики, лучевой терапии с курсом онкологии Амурской медакадемии и областным онкодиспансером. В интервью для пресс-службы медакадемии Михаил Дмитриевич рассказал, почему во всем мире растет количество случаев выявления онкозаболеваний и какие обследования надо проходить для своевременной диагностики болезней.
– Михаил Дмитриевич, вы приехали проводить мастер-класс и операции для действующих хирургов? Вы как определяете свою задачу? Что вы должны им сейчас дать?
– Я в Амурском онкодиспансере уже не в первый раз, достаточно хорошо знаю многих коллег. И в этот раз моей задачей было просто донести современное состояние проблем хирургии рака желудка, рака печени и рака лёгкого для того, чтобы мы могли наладить взаимодействие, а главное – стандартизовать методики, которые используем в радикальном лечении пациентов онкологического профиля. Современные операции должны в полной мере соответствовать стандартам хирургического лечения злокачественных новообразований.
– Хирургия – это такая сфера деятельности, где мастерство передается из рук в руки. Это так?
– Абсолютно, именно мы это и делаем сейчас. Это как раз и есть самое важное. Как говорил мой учитель, академик Михаил Иванович Давыдов, «хирургия учится глазами». Пока ты несколько раз не увидишь, а потом несколько раз не повторишь сам, то не до конца поймешь весь процесс. В хирургии важны детали, как и во всем другом. То есть важно и показать, и рассказать, и проконтролировать. Для обсуждения самых сложных и спорных вопросов мы будем работать эти дни.
– Сколько операций вы провели в амурском онкодиспансере? Вы оперировали сами или контролировали ход операции?
– У нас было две операции 25 и две операции 26 июля. Я оперирую сам, затем мы смотрим пациентов после вмешательства, определяем тактику лечения. Сегодня утром сделали обход больных после вчерашней операции, состояние компенсированное. Все будут переведены в отделение на продолжение ведения послеоперационного периода.
– Лечение рака – это сложный процесс, где есть разные виды терапии – химиотерапия, лучевая терапия, хирургическое лечение. Насколько важно взаимодействие врачей, как вести пациента правильно, чтобы не потерять его ни на одном из этапов?
– Взаимодействие врачей – непременное условие. Мы всегда проводим мультидисциплинарный консилиум. В мультидисциплинарный консилиум обязательно входит врач-радиолог, химиотерапевт и врач-хирург. Иногда мы еще приглашаем по необходимости врачей диагностического профиля КТ, МРТ, УЗИ и патоморфологов. И вот только после комплексного обсуждения проблемы мы определяем этапность лечения. Ведь на сегодняшний день большинство онкологических больных требует комплексного лечения. В любом случае на всех этапах тактика определяется коллегиально, и она коррегируется по мере получения новых данных. То есть после прохождения каждого этапа снова собираем консилиум и обсуждаем.
– Есть мнение, что число онкологических заболеваний растет год от года? Так ли это?
– Так и есть, эта тенденция характерна для всего мира. Причины комплексные – наследственность, экология, особенности питания, вредные привычки (курение, сочетание курения с алкоголем), профессиональные вредности. Есть и видоспецифичные факторы, например, для рака желудка – это бактериальное инфицирование хеликобактер пилори. Для рака печени фоном являются гепатиты В и С с исходом в цирроз печени. Ну и конечно, рост онкопатологии связан со старением населения во всем мире. Мы стали дольше жить, соответственно, доживаем до своих опухолей. На первом месте в мире по-прежнему рак легкого. Мировая статистика также подчеркивает рак лёгкого как основную причину смертности. У женщин на первом мире остается рак молочной железы.
– В России есть какие-то особенности в этом отношении?
– Мы в целом повторяем мировую статистику, хотя в субъектах могут быть особенности по приоритетным локализациям.
– Можно ли говорить, что рак стали лечить успешно? Если сравнить с началом вашей работы в этой сфере или хотя бы оглянуться лет на 10 назад?
– Конечно, лечение рака изменилось кардинально, результаты изменились кардинально. В целом, мы имеем значительные успехи по безрецидивной и безметастатической выживаемости, улучшению качества жизни наших пациентов
– Успех во многом зависит от ранней диагностики. Что нужно делать, чтобы не упустить момент?
– Нужно элементарно проходить диспансеризацию. Конечно, тут еще вопрос качества обследования, уровня компетенций специалистов. Существуют злокачественные новообразования, которые на самом деле хорошо поддаются скринингу. Это рак толстой и прямой кишки: необходимо выполнять колоноскопию, начиная с возраста 45 лет. И в зависимости от того, что выявляется при диагностике, проводить своевременное лечение фоновых состояний. В случае «семейных раков» этой локализации, передающихся по наследству, эндоскопические ежегодные исследования надо начинать с 40 лет. Для женщин обязательно необходимо проходить маммографическое обследование и гинекологическое. Для того, чтобы исключить рак легкого, нужно регулярно проходить низкодозную КТ. Возможности ранней диагностики есть, их необходимо использовать!
– Диагностика и лечение рака за рубежом. До недавнего времени это было довольно распространено. Сейчас в лечении онкозаболеваний есть то, что неподвластно российской медицине?
– В принципе сейчас мы все можем делать у себя, причем и на центральных базах, и в регионах. Могу сказать, что за то время, как я посещаю Амурской онкодиспансер, возможности в лечении онкобольных здесь увеличились значительно. И на сегодняшний день мы вообще в России стремимся к тому, чтобы пациенты имели одинаковые возможности, независимо от места проживания.
У нас существуют референсные морфологические лаборатории, куда отправляется материал. Возможности хирургии, реанимации сейчас на местах тоже достаточно хорошие. Уж точно лучше, чем они были 10-15 лет назад.
– Есть ли в наличии медикаменты, чтобы лечить онкобольных?
– Я думаю, везде лекарственное обеспечение примерно одинаково. Наши препараты не попадают под санкции. Но все же в последнее время изменился профиль лекарственных препаратов, увеличилось количество российских препаратов и уменьшается количество западных. Но все есть в доступности. Может быть, не всегда в том объеме, который необходим, но индивидуально после проведения консилиума на пациента выписывается индивидуальное требование, и министерство здравоохранения на местах может провести срочную закупку под конкретного пациента.
– Можно ли вообще вылечиться от рака?
– Все зависит от стадии, на которой мы выявляем заболевание. Если это первая - вторая, то можно излечиться полностью. Но пациенту нужно будет помнить об этом всегда, проводить обязательно контрольное обследование ежегодно. Эти люди все равно будут всегда в группе риска. С третьей стадией ситуация сложнее. Потребуется длительное специальное лечение и прогноз будет сложным. Это еще раз о ранней диагностике!
– А может ли появиться вакцина от рака в обозримом будущем?
– Я думаю, в ближайшее время, через 10 лет, может быть, вакцина и будет изобретена, ведь сейчас активно появляются новые биоинженерные технологии. Но в любом случае универсальной она не будет, она будет абсолютно индивидуальна для каждого вида опухоли. Кстати, уже сейчас есть вакцина от вируса папилломы человека, и она дает реальное снижение рисков развития рака шейки матки. Только нужно начинать вовремя вакцинировать девочек до начала половой жизни, то есть где-то в возрасте до 12 лет, и тогда риск развития рака шейки матки будет снижен если не до нуля, то до близких цифр. В некоторых странах такие вакцины внесены в календарь прививок. У нас, если будет разработана российская вакцина, то, может быть, она действительно войдет в календарь прививок. Это что касается профилактики рака шейки матки. Можно вакцинировать, зная возбудитель. То же самое с гепатитом B и C. Существует вакцина от гепатита B. Вакцина от гепатита C в перспективе тоже должна появиться. Это реально поможет снизить риски. Мы научились лечить многие гепатиты, а если гепатит правильно пролечен, то у пациента не будет трансформации гепатита в цирроз, а значит, не будет риска развития рака печени.
Если мы говорим о вакцине от рака в принципе, то это вопрос будущего. Но с учетом новых технологий, я думаю, в каком-то реально обозримом будущем мы сможем получить вакцины от каких-то основных видов онкозаболеваний.
– Вы заведуете кафедрой онкологии в федеральном вузе и работаете со студентами, с теми, кто только приходит в профессию и начинает путь хирурга-онколога. Можете вспомнить, как вы начинали этот путь?
– Я выбрал эту работу в глубоком детстве. Определенно с самого маленького возраста мечтал стать хирургом и только хирургом! С седьмого класса школы я ходил в мединститут, занимался в кружке «Юный медик». Когда был в десятом классе, моя научная работа заняла первое место в СССР. Так что я знал свой путь с раннего детства, поэтому сомнений никогда не было. А потом, когда уже учился в мединституте, понял, что в хирургии мне интересна только онкология. Ну и мне очень повезло в жизни! У меня был учитель – академик Давыдов Михаил Иванович! Мне действительно очень повезло!
– Насчет «повезло» – насколько для врача это важно?
– Это очень важно. Это самое важное в этой жизни. От учителя во многом зависит, как сложится твоя профессиональная биография.
Михаил Тер-Ованесов – заведующий кафедрой онкологии и гематологии ФНМО МР РУДН, профессор кафедры онкологии, гематологии и лучевой терапии ФГБУ РНИМУ им. Н.И. Пирогова, главный научный сотрудник ФКНЦ ДГОИ им Д. Рогачева, член правления Московского онкологического общества, член Международного общества по раку желудка и Европейского общества торакальных хирургов, ведущий научный сотрудник ОНЦ им. Н.Н. Блохина.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
