Бывшая жительница Благовещенска, журналист Ирина Корнеева получила паспорт гражданина Франции спустя 12 лет жизни в этой стране. Сейчас девушка живет в Париже вместе с будущим мужем и маленьким ребенком. В интервью Amur.life Ирина рассказала, как она оказалась во Франции, какой путь ей пришлось пройти, чтобы получить гражданство, и хотела ли она вернуться в родной Благовещенск. А еще: чем французы принципиально отличаются от россиян и как об уровне свободы можно судить по отношению к гомосексуальным бракам.
– Ира, расскажи, как ты уехала во Францию? Сразу понимала, что не вернёшься назад?
– Дело в том, что я училась на инфаке БГПУ, на французском отделении, и начала путешествовать во Францию на всевозможные культурные, педагогические, лингвистические стажировки уже со второго курса. Такие стажировки были у меня каждый год, и на 5 курсе я уехала. Я знала примерно, куда я еду, и, поскольку учила французский и с головой окуналась в культуру, традиции, язык, для меня целью была Франция. Я хотела туда уехать и знала, что не вернусь. Я понимала, что буду делать все, чтобы попробовать свою жизнь там.
Сейчас мне 34, и я понимаю – это же надо ехать с Дальнего Востока куда-то и не бояться ничего, ехать без мамы, папы, друзей, все делать самостоятельно… Это была смесь веры в себя, авантюризма, молодежного драйва и сумасшествия.
– Как складывалась твоя жизнь, учеба-работа, личная жизнь за границей?
– Я приехала учиться! Так получилось, что на 5 курсе я выиграла грант посольства Франции в России, который давал возможность на протяжении 9 месяцев получать стипендию в размере 700 евро – достаточно хорошая сумма мне выплачивалась. Я приехала в бургундский университет, была там одна такая иностранка, приехавшая издалека, и меня очень хорошо приняли мои друзья-французы. И я настолько хорошо провела первый год жизни во Франции, что казалось – так будет всегда. К тому же я познакомилась с замечательной французской семьей, у которой русские корни – папа покинул Россию во время Великой Отечественной войны, дети родились уже во Франции, им по 50-60 лет, и Россию они очень любят. Когда они узнали, что я русская, тем более приехала издалека – а отец у них из Сибири, – они меня начали везде приглашать, возить, это была моя вторая французская семья! 12 лет я живу во Франции, и до сих пор у меня с ними теплые отношения. Это семья Глотофф, очень близкие и дорогие мне люди.
В Благовещенске я была репортером, работала на Альфа-канале, на 25 канале, на СТС, то есть я была журналистом и учиться поехала в магистратуре по направлению СМИ Европы. Моя цель была стать журналистом, и ни много ни мало я хотела стать второй Жанной Агалаковой. Мечтала снимать репортажи про Францию для России и быть такой же красивой, как она.
Кстати, с Жанной мы очень хорошо общаемся, знаем друг друга, френды во всех социальных сетях. Несколько лет назад она мне написала, что хочет показать дочке Россию, и спросила, стоит ли ехать в Благовещенск. Я сказала конечно! И Жанна с дочкой и мужем приезжала в Благовещенск, она осталась очень довольна. А в 2019 году мы собрались ехать на Сицилию, а у Жанны муж сицилиец, и она мне рассказывала, куда лучше ехать и так далее. Такие у нас дружеские отношения!
Во время учебы я проходила очень классную стажировку в региональной бургундской газете, была там единственной иностранной стажеркой-журналистом за 60 лет существования газеты! Я работала с французским словом, ежедневно писала статьи, ездила на репортажи, встречалась с людьми – брала интервью у мэра, французских артистов и так далее.
Цель у меня была остаться в этой газете, я мечтала там работать в последующие несколько лет, и мое первое крупное разочарование в жизни – когда меня в эту газету не взяли на работу.
Для меня это было большим ударом, трагедией. Ведь я пишу с 12 лет, работала еще в «Калейдоскопе» юнкором, в «Амурских ребятах», на ТВ очень рано начала работать… У меня в голове была только журналистика.
видео: архив Ирины Корнеевой
Была депрессия, Дижон перестал для меня быть милым городом, потускнел, жизнь стала черно-белая. Я записалась снова в университет, чтобы продлить себе студенческий вид на жительство, и осталась там жить. Эти два года стали для меня в первую очередь периодом взросления. Это была самая большая трудность взрослой моей жизни.
Случались отказы в визах, в продлении вида на жительство… Ведь я снова записалась на учебу, но не ходила на пары, и, когда я пришла просить продлить мне вид на жительство, мне сказали – а где вы были на протяжении всего учебного года? Предъявите документы и оценки. У меня ничего не было, и меня попросили восвояси. С 2012 на 2013 год я вернулась в Россию и не знала, что дальше делать.
Но получилось так, что накануне отъезда я устроилась в музей парфюма Фрагонар, который принимал на работу русских, китайских, американских девушек, чтобы водить экскурсии по музею. Я проработала там полтора месяца, и мне очень понравилось. Это было прекрасное предприятие! У них фабрика духов на юге Франции, несколько музеев в Париже. Для девушки это мечта. И когда я вернулась домой, в Благовещенск, я, конечно, вспоминала про Фрагонар, и весной решила вернуться туда на работу. Так оно и получилось. Я вернулась, поработала и потом поняла, что мне нужно что-то делать. У меня есть педагогическое образование БГПУ, у меня есть магистратура Бургундского университета, но для Парижа нужен другой уровень. Я поняла, что мне хочется чего-то более профессионального и что мне не хватает более престижного диплома. И я поступила в Сорбонну. Такой я вечный студент (смеется).
Поступила я на межкультурную коммуникацию. Отучилась два года, встречалась с замечательными людьми! У нас вели пары Филипп Гоно – историк, самый большой во Франции специалист по эпохе Ивана Грозного, у меня вела дочка Ильи Кабакова Галина. Она профессор Сорбонны, преподаёт русскую цивилизацию, а его называют одним из родоначальников концептуализма. Он живет в США, и его работы находятся в известных мировых музеях и частных коллекциях.
Я училась два года и подавала свое досье, чтобы пройти практику, но это не увенчалось успехом. И я не готовилась уже ни к каким практикам, хотела окончить Сорбонну и получить диплом, чтобы устроить себе такой социальный лифт,. И это было чудо, когда внезапно на меня вышла директриса одного агентства пресс-атташе. Это было одно из главных чудес в моей жизни: ты приходишь домой и вдруг получаешь мэйл, который вообще не ожидал получить! Но Дельфина мне написала, спросила: «Ирина, вы свободны? Хотите поработать?». И это было незабываемое время, незабываемый опыт моей жизни.
Я сотрудничала с ними 4-5 месяцев, а потом они предложили мне остаться. Например, я занималась связями с общественностью для концерта Мишеля Леграна – это автор музыки к знаменитому фильму «Шербурские зонтики» с Катрин Денёв. Я звонила во французские газеты такого уровня, как «Ле монд» и «Фигаро», по французским каналам и приглашала их на концерт, объясняла, почему им нужно прийти. Я обеспечивала пиар для его концерта. Все увенчалось достаточно хорошим успехом: пришло много журналистов, и я сама побывала на концерте Леграна. Это незабываемое впечатление! Просто сбылась мечта! Это одно из моих профессиональных достижений в жизни.
Я была полна энтузиазма и желания работать, работать и работать. Но остаться на контракте на этой должности очень сложно. А мне для получения вида на жительство необходим был контракт бессрочный, постоянный, на полную ставку. Мне не смогли это предоставить, к сожалению. Я поблагодарила и пошла дальше своим путем.
Забыла сказать: еще в 2004 году, когда я училась на первом курсе в БГПУ, мы создали газету на французском языке – Salut! Ca va?, и я на протяжении всего этого времени писала в эту газету. Мне удалось записать интервью с Владимиром Познером – я его перехватила на неделе русской книги в Париже; с клоуном Славой Полуниным, у которого я была в знаменитой Желтой мельнице – это его усадьба, такая творческая лаборатория, куда он приглашает художник и артистов; записала интервью с Марком Леви – это известный писатель; писала интервью с певицей Заз, которая на тот момент была почти неизвестной и приезжала к нам в Благовещенск, будучи участницей французской «Фабрики звезд».
Довелось сделать несколько статей для французской Figaro и могу сказать, что однажды я написала всего одну статью, и на один только гонорар купила себе билет на авиаперелет до Москвы и Парижа! Такой был гонорар.
– Что во Франции тебе кажется самым отличным от жизни в России, в Амурской области?
– Это другие люди, другая ментальность. Мы говорим, что Россия и Франция так похожи, у нас похожая история, но это все неправда. Французы совершенно другие. Это страна, где впервые состоялась революция, эта страна, которая одной из первых подписала конвенцию о правах человека, это страна, одна из первых принявшая гомосексуальные браки.
Я знаю несколько пар мужчин, которые женаты, и моя преподавательница, завкафедрой в Бургундском университете, была нетрадиционной ориентации. Все об этом знали, и никто не показывал пальцем, никто ее не гнобил. Это страна совершенно другая.
– Твой муж – француз? У вас есть разница в менталитете, в каких-то важных вещах взгляды расходятся?
– Ронан мне пока не муж! И смех и грех, но мы три раза переносили свадьбу! Мы должны были пожениться еще в сентябре прошлого года. Но из-за ковида мы постоянно переносим это событие. Если все будет хорошо и откроют границы, я надеюсь, свадьба состоится в 2022 году.
Ронан – француз. Но мы с ним очень похожи – оба любим путешествия. Он был на Кубе, в Мексике, в Таиланде, Колумбии, Перу, Японии, США, Канаде – где он только ни был. Я сразу подумала, что человек, который столько путешествует, должен быть таким открытым и таким космополитом, так и получилось. Мы продолжаем с ним путешествовать, интересоваться многими вещами, ходить на выставки – даже с малышом, которому только будет 6 месяцев. Мы побывали уже в пяти регионах Франции, и в этом мы сходимся.
Наверное, взгляды у нас расходятся больше в бытовых вопросах, в мелочах, нежели в каких-то глобальных. Я здесь живу уже 12 лет, и, живя бок о бок с французами, уже и сама немного офранцузилась, глобальных отличий в менталитете у нас нет. Не могу сказать, что я Фрося Бурлакова, а он француз-парижанин! Так сказать нельзя.
– Как ты считаешь, чем французы принципиально отличаются от россиян? Какое там отношение к политике, к власти, к вакцинации, в конце концов?
– Принципиально французы от россиян отличаются свободой! Как я уже сказала, только в моем кругу несколько пар мужчин, которые официально женаты, несколько девушек, которые не хотят вообще иметь детей, или пожилые люди, у которых жизнь только начинается и которые ведут образ жизни, как молодые люди, одеваются как молодые. У нас бы их уже высмеяли, сказали: «Ой, Марь Иванна, вам 60 лет, пора о пенсии думать, а вы, как девчонка, одеваетесь, ходите в бары!». Здесь этого нет. Каждый живет так, как хочет, и у каждого свобода самовыражения, свобода во всем. И я поняла, что я тоже люблю свободу.
Еще в России я не любила, когда мне что-то навязывают. Когда начала учить французский, классная руководительница мне говорила – это умирающий язык, зачем он тебе нужен, учи английский! Но это мой выбор, а не ваш, это моя свобода! И я брала репетитора, потому что в школе учила немецкий. И эта «советскость» меня шокировала на тот момент: насколько же мы должны следовать шаблонам и быть такими, как все, в то время как во Франции каждый человек – это отдельный мир, и он выбирает быть таким, и никто ему ничего не скажет. Мне кажется, в этом большая отличительная черта русских и французов.
И еще я заметила недавно, что девушки здесь не особенно стремятся делать макияж, носить каблуки, в то время как в России, в Благовещенске ты видишь огромное количество красивых девушек, все с макияжем и прическами с самого утра. И вот это желание понравиться противоположному полу гораздо более высокое, и девушки иногда пытаются из кожи вон – как мы это говорим по-русски? – из кожи вон выпрыгнуть (смеется) Во Франции это все гораздо более демократично, никто никого не пытается приманить внешним видом, и это мне тоже очень нравится. В этом и есть принципиальное отличие: свобода – это быть таким, какой ты есть.
Что касается политики и власти, то во Франции президент побаивается журналистов, французы все говорят в своих медиа, могут критиковать и высказываться, как считают нужным. В России ты сама знаешь, какая ситуация, и в этом плане отличие разительное.
Если говорить о вакцинации, мы вакцинированы все. И мой свёкор, и свекровь, сестра Ронана, Ронан и я. Мы социально ответственные и понимаем, что нужно прекратить пандемию, а не только себя оградить. Но у меня огромное количество друзей – и русских, и французов, – которые этого делать не хотят. Говорят – ну вот так быстро слепили эту вакцину, еще неизвестно, лучше мы подождем. Но эти люди выбирают сидеть дома, а мы очень активные, мы любим путешествовать и сделали этот шаг целенаправленно, чтобы продолжать жить, как мы жили до этого.
– Что ты можешь сказать об уровне жизни и образе жизни французов?
– Знаешь, я помню, что мы в студенчестве в Благовещенске могли перекусить, когда придется и чем придется. Прямо в институте пила кофе 3 в 1, ела пирожное «Картошка», и полноценная еда у меня была только вечером, что неправильно ни для здоровья, ни для внешности, ни для морального состояния. У французов все по-другому! Здесь есть завтрак, обед и ужин. И детей с самого раннего возраста приучают, что никаких перекусов-перегрызов в промежутках нет. Каждый прием пищи – это ритуал. Сначала закуска, потом основное блюдо. Сыры они едят тоже отдельным блюдом, потом десерт, и обязательно чашечка кофе в конце. Мы едим много хлеба, макарон, картошки – они больше по салатикам зеленым и овощам.
Обед может длиться полтора часа, и в регионах многие предприятия закрываются с 12 до 14, потому что у французов святое время – у них обед.
Французы любят террасы, часто едят на балконах. Когда зимой холодно, у них стоят специальные обогреватели, чтобы на террасе можно было посидеть и в феврале.
До сих пор существуют прачечные. Может, потому, что парижские квартиры маленькие и не у всех есть стиральные машины. Но пойти постирать ни у кого не вызывает стыда. Я тоже жила в Париже в небольшой студии и ходила стирать в прачечную.
Уровень жизни во Франции, на мой взгляд, конечно, гораздо выше, чем в России. Когда я была маленькая, мама покупала сапоги или шубу, и это было событие! Говорила – давай обмоем шубу! А здесь купить какую-то вещь не является большим событием. Как говорят во Франции, возможность покупок здесь выше. Об уровне жизни также может говорить доступность фруктов и овощей. Конечно, Франция — это не Благовещенск. Рядом Греция, Италия, Испания, откуда все везут, если этого нет вдруг во Франции, и все это очень приемлемо. Если в Благовещенск привезут манго из Перу или даже яблоки из Подмосковья, это будут очень высокие цены. По крайней мере, раньше позволить себе зимой какие-то витамины, фрукты и овощи было тяжело. Надеюсь, сейчас это изменилось.
И еще это теплая страна. Здесь другой климат! Сегодня у нас было 17 градусов. Мама ругается: октябрь, почему шапку не надели, куртку и так далее. Мама, у нас тепло! И это большой плюс. Здесь климат гораздо более теплый и приятный, нежели в Благовещенске, хотя я обожаю Благовещенск, и зиму благовещенскую люблю, и осень, и весну. Но холодно, холодно, холодно!
– Ты родила ребёнка во французском роддоме. Если не против, поделись, как это было: как ведут себя врачи, нужно ли и платить за роды?
– Мы платили за роды, потому что в десяти минутах от нашего дома находится частная клиника, и это был наш выбор рожать там, чтобы быть недалеко от дома. Если это государственная клиника, то ты платишь, но потом тебе возмещают все по страховке. Платить нужно везде в любом случае, даже если ребенка ведешь к педиатру. Даже если ты пойдешь к обычному терапевту, ты заплатишь 23 евро, но потом тебе все на 100 % страховка покроет.
Интересно, что здесь перед родами проводят курсы по подготовке. Они начинаются за 2-3 месяца до родов, и государство оплачивает 10 сеансов: ты ходишь к акушерке и тебе объясняют, что делать, что происходит на физиологическом уровне, как дышать во время родов, что делать на последнем месяце. На первое и последнее занятия приходят папы. Это было здорово! Все возместилось нашей страховкой. Я была подготовлена и знала, куда я иду.
Сами роды были комфортные, как и пребывание в роддоме. Практически все женщины лежат в индивидуальных палатах, питание хорошее, его приносили прямо в палату, в палате телевизор и кондиционер. Персонал может поддержать, пошутить, расслабить. Все очень демократично.
Платные роды обошлись нам примерно в 3 тысячи евро. Это пребывание в клинике, и анестезия, и работа врачей, и все-все-все. Из них процентов 70 мне заплатила страховка, и 30 процентов заплатил Ронан.
– Теперь ты гражданка Франции. Ты написала, что для тебя это как личная Нобелевская премия. Что нужно сделать, чтобы его получить? У тебя сейчас двойное гражданство?
– Гражданство у меня сейчас двойное, потому что Франция не просит иностранцев отказываться от своего гражданства, в то время как Россия не запрещает нам иметь какое-то другое гражданство, но при этом ни одна, ни другая сторона не рассматривает твое второе гражданство юридически. То есть юридически во Франции я француженка, а в России – русская.
Ребёнок у нас француз, у него автоматически французское гражданство, и скоро мы займемся оформлением и для него российского гражданства.
Получить гражданство можно, скажем так, по женитьбе и по учебе. То есть либо тебе нужно прожить несколько лет с мужем, либо чтобы у тебя была магистратура, стабильная финансовая ситуация, высокий уровень знания языка, работа. Так как я не замужем, пока мы так и не смогли пожениться, я получала гражданство именно по второму варианту.
Документы я подавала еще в 2019 году, и, думаю, если бы не ковид, я бы получила его намного раньше. За это время у меня родился ребенок, мы купили здесь квартиру... Спасибо за внимание к моей персоне и этому событию в моей жизни, мне очень приятно!
– Ты давно была в Благовещенске? Как, чувствуются перемены?
– Мы были в Благовещенске в 2018 году вместе с Ронаном. И это было тоже еще одно чудо! Однажды к нам в Благовещенск приезжал французский лектор, бывший дипломат, и я с ним как-то поделилась, что познакомилась с парижанином и у нас случилась любовь, и я думаю, что это человек моей жизни. А мой собеседник посмотрел на меня и сказал: «Ма шер Ирочка, а этот молодой человек собирается приехать к вам домой, посмотреть, как живете, познакомиться с вашей мамой, оплатить себе билет и сделать это усилие?». И я сказала, да вы что, о чем вы, наверное, это я к нему поеду. И он сказал: «Ирочка, когда мужчина, несмотря на расстояние и деньги, захочет посмотреть и познакомиться с вашей семьёй, откуда вы родом, тогда это человек вашей жизни».
И уже через полгода нашего знакомства с Ронаном, он начал говорить: а поехали к тебе в гости, мне интересно, что там за город, какая у тебя семья. И мы в 2018 году поехали в Благовещенск. Побывали в Москве, съездили на дачу к моему брату в Калужскую область, и потом приехали к нам. Ему очень понравилось, не было огромных ожиданий от страны и стереотипов, он просто хотел побывать в России. Меня порадовало, что город преобразился. Безумно красивая набережная, много интересных ресторанов и кафешек классных. Это город моего детства, город моей семьи. Как я могу к нему плохо относиться? Конечно, полностью перемены я не успела прочувствовать, у меня было всего две недели. Внешний облик города преобразился в лучшую сторону, появилось много велосипедов. И это классно, мне это очень понравилось, как в Европе!
– Ира, где ты сейчас работаешь или ты в декрете?
– Здесь декрет – ты сейчас упадешь со стула – 3 месяца! То есть 10 недель ты сидишь с ребёнком, а потом отдаешь его няне или в садик. Нас, русских, это шокирует! Мы своих детей так легко в садик или няне отдать не можем. Для меня немыслимо в 3 месяца отдать ребенка. Поэтому я продолжила свой декрет и выйду на работу в январе, когда ребенку будет уже 8 месяцев. Мы решили, что будем 3 раза в неделю отдавать его в ясли, и 2 раза в неделю он будет с бабушкой.
Больше я не могу: ребенок — это счастье и радость, но хочется социализации, профессиональной самореализации. Я уже почти 4 года работаю в компании, которая занимается медиа-мониторингом. Мы поставляем нашим заказчикам статьи, радио- и телерепортажи с упоминанием их в этих материалах. Я являюсь клиент-менеджером, у меня около 115 клиентов, с которыми я сотрудничаю.
Ронан работает в сфере информатики, его компания занимается хранением баз данных. Различным компаниям они обеспечивают информационную, техническую и другую поддержку. Это американская компания, Ронан постоянно на телефоне. Сейчас он работает из дома.
– Я слышала, что у твоего ребенка очень интересное имя.
– У нашего ребенка три имени – его зовут Леонид-Жан-Александр. Леонид, Лео, Леня, для меня Ленчик-пончик, для мамы – Ленька, для французов его очень легко называть Лео либо Леонид. На французском языке это имя произносится так же хорошо, как на русском. Имя мы выбрали единогласно. Ронан сначала хотел назвать его Илья. Это имя ему понравилось и мне тоже, но во французском языке существует грамматическая конструкция il y a, аналог английского there is (буквально «там есть»), и я подумала – бедный ребенок, в школе его будут тюкать и показывать пальцем, надо поберечь малыша и назвать его другим именем. Так появилось имя Леонид.
Жан – потому что это второе имя моего свёкра, и Александр – имя моего папы. Эти имена вписаны в паспорт и свидетельство о рождении. Два имени даются по французской традиции символически. Они потом не используются. Его основное имя – Леонид!
– Ты хотела бы вернуться когда-то в Благовещенск?
– Вернуться в Благовещенск – на каникулы с удовольствием! Уже вместе с Лёней!
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
