Амур.life поговорил с самым известным в Благовещенске волонтером
Он появился как-то ниоткуда три года назад. Начал организовывать благотворительные концерты, на праздники раздавать цветы на улицах, собирать деньги для больных детей и даже провел благотворительный стриптиз. А потом публично заявил, что перестает быть волонтером. «Я устал все делать один, как будто только мне это нужно», – говорил он тогда, несколько месяцев назад. И вот имя Меметова опять на слуху. То он организовал мемориал в память погибших в Кемерове, то 28 апреля собирается провести очередной благотворительный концерт. Амур.life встретился с благовещенским активистом, узнал, почему Игорь вернулся к волонтерской деятельности и поговорил о его уголовном прошлом.
Не так легко взять и перестать помогать людям
– Первую благотворительную акцию я организовал в октябре 2015 года. И за эти три года волонтерская деятельность стала моим детищем. У нас была группа единомышленников, мы проводили акции, собирали деньги на улицах.
А потом решил все это оставить. Во-первых, потому что устал. Во-вторых, думал, что у меня получится отойти от этого: сменить номер телефона, заняться своей личной жизнью в конце концов. Мне в этом году исполнится 31 год, у меня нет девушки, нет семьи, нет детей. Я очень хочу детей, очень сильно хочу дочку. Я думал, что смогу кардинально изменить свою жизнь. А не получается. Люди мне продолжают звонить, писать. Вот на меня вышли родители 16-летнего мальчика, у которого рак. Мне буквально вчера писала мама и просила помощи. А я не могу сказать: «Извините, я этим не занимаюсь, до свидания». Для меня это сложно. Это все равно что взять щенка из приюта, а потом отдать его со словами «да нафиг ты мне нужен». Я так не могу.
Раньше мои волонтеры стояли на улицах, мы собирали деньги конкретным детям. И в наших ящиках набиралось в день от 150 рублей до 10 тысяч. Но вот в прошлом году в Благовещенск начали приезжать непонятные волонтеры из других городов, непонятно на что собирать деньги, и люди перестали помогать. Они теперь решили, что все вокруг мошенники.
Нас начали обвинять, мол, занялись волонтерством, чтобы заработать денег. А я всем говорил: «Сомневаетесь? Давайте вместе все делать, ходить по улицам с ящиками по несколько часов, потом вместе считать деньги. Мне нечего скрывать!». Ребята-волонтеры ничего не получали, ни копейки. Просто я на свои деньги кормил их пиццей или в кино водил. Все волонтеры – это студенты, которые были не против помочь в свободное время.
Мемориал раздора
– Я сам родом из Кемеровской области. Года два назад ездил в Кемерово, но в «Зимней вишне» никогда не был. У меня в Кемерове сейчас живет много родственников. И когда я услышал о пожаре, первым делом начал узнавать, что с родственниками. Все обошлось, слава богу.
Помню, это был вечер 26 марта, около 23:00. У меня в голове возникла мысль, что надо пойти положить цветы и зажечь свечи. Я пошел покупать цветы и в трех магазинах, в которые я заходил, не было ни одной гвоздики, а я искал именно гвоздики. Купил четыре розы и приехал на площадь. Почему площадь? Ну а куда еще – это самый центр города. Приехал, положил цветы, зажег свечки. Они постоянно тухли. Я нашел камни, обложил ими свечки от ветра.
Мимо проходила парочка, парень с девушкой, они посмотрели на меня, как на идиота. Часа полтора я там пробыл и ушел. Сел в одном из заведений города и стал смотреть видео и фотографии с места трагедии. Сами собой потекли слезы. Я просто не мог успокоиться! Решил снова поехать на площадь. Это все было в одну ночь. Купил опять цветы, в этот раз нашел гвоздики, и просидел там еще несколько часов. Когда уже замерз, поехал домой одеться потеплее. Дома взял большую мягкую игрушку, вернулся опять на площадь, положил игрушку. Потом решил, что надо обозначить это место и написал на листах слово «Скорбим». Часов в 7 утра я только уехал домой.
Честно, я не ожидал, что люди так активно пойдут к мемориалу. Они шли целыми семьями, классами, я встретил много знакомых. Некоторые люди плакали.
А потом начались склоки, чья была идея соорудить мемориал. Честно, я не хочу вообще на эту тему разговаривать. Я сказал – да пусть будет, что я присвоил себе идею мемориала. Пусть все успокоятся. Просто знаю, что после этого мне уже никто не будет задавать подобных вопросов. Я так рассуждаю – да какая разница, кто его создал?! Какая разница, чья идея?! Проблема общая, горе общее! Мы не должны спорить, кто первый, кто второй, кто третий. Мне очень неприятно, что это вообще обсуждается. Захотел я поставить свечку, я поставил. Захотел нарисовать плакат, я нарисовал. Вообще, не вижу в этом никакой проблемы.
После тюрьмы я стал другим человеком
– Не так давно я публично признался, что сидел в тюрьме. Да, отсидел в колонии общего режима семь лет. Осужден был по 111 статье УК, часть 4 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть человека». Мне тогда было 17 лет. Нас было несколько, и мы не хотели их убивать. Произошла драка, после нее два человека, это были люди без определенного места жительства, умерли. Нас осудили. Срок отбывал в ИК № 8 возле Благовещенска.
Сильно ли поломала меня тюрьма? Если у человека есть голова на плечах… не поломает. Но после колонии я стал другим человеком, это правда. Перестал многим доверять. Я сейчас, общаясь с человеком, сразу думаю: а какая у него выгода. Потому что в колонии просто так не выживешь. Если, допустим, тебе принесли передачу и ты сегодня все раздал, то завтра у тебя этого не будет. А послезавтра тебе никто ничего не даст, даже если ты придешь и скажешь: «Я же тебе вчера давал». А тот скажет: «И че? Мы что, живем дашь-на-дашь?».
В 2009 году меня перевели в ШИЗО. Там находятся те, кто провинился, ослушался приказа. В ШИЗО камеры вместимостью от 3 до 8 человек. Там я впервые вскрыл себе вены. Зачем? А чтобы меня не избивали. Когда ты вскрываешь вены, тебя не бьют. Ты попадаешь в медчасть и все. Я не боялся умереть, знал, что все равно спасут. За все время в колонии я трижды вскрывал вены.
Я вам скажу честно, не знаю, напечатаете или нет, но, когда еще шло следствие и я сидел в следственном изоляторе, на мне три раза рвалась веревка. То есть я трижды пытался покончить жизнь самоубийством. Потому что когда в течение полугода находишься в одной камере, с тобой никто не общается, ты просто дуреешь. Моя камера была на третьем этаже, я смотрел в окошко на улицу, видел людей и понимал, что это все, конец. Вот тогда у меня были такие срывы. Но однажды сотрудник увидел, что я пытаюсь повеситься, он открыл быстро камеру, меня к врачу, поставили успокоительное, и вот после этого ко мне уже подсадили человека. Тогда стало легче и проще.
Не скажу, что после тюрьмы мое психическое здоровье пошатнулось. А вот в целом здоровье я там потерял, это да.
С судимостью сложно найти работу
– Когда вышел из тюрьмы, стал искать работу. С судимостью берут очень сложно. У меня среднеспециальное образование, целых пять рабочих профессий. Но у меня нет опыта работы и поэтому нигде не могу устроиться, всем нужен стаж.
В жизни пришлось поменять более 30 работ. Это не значит, что я неуживчивый. Просто устраиваешься на работу, конечно же, не говоришь, что имел судимость. Вроде работаешь, а потом через неделю вызывает руководство и говорит: «А почему вы не сказали про судимость?» И увольняют. А если бы сказал, так сразу бы не взяли.
Я постоянно в поисках работы, в том числе и в других городах. Здесь, в Благовещенске, зарплаты маленькие. Я – сварщик третьего разряда, пришел в одну организацию, на испытательном сроке мне предложили зарплату 13 тысяч рублей. Вы меня, конечно, простите, у нас прожиточный минимум почти 10 тысяч! Поэтому я ищу работу, чтобы хотя бы 25 тысяч получать. И не исключено, что уеду из города.
Сейчас работаю охранником. И знаете, я не люблю драться. Всегда стараюсь договориться без кулаков. С тех пор себя очень сильно контролирую. Все это было по глупости и малолетству. А я не хочу больше в тюрьму!
Да, есть такие, кто уже не может жить вне стен колонии. У них, как правило, на свободе никого нет. Они думают: «Ну что я буду здесь делать? Я пойду лучше напьюсь, совершу чего-нибудь и опять сяду». Их там все устраивает – там кормят, одевают, есть промзона, где можно работать.
Стал ли я лучше после колонии? Да. Я считаю, что стал. Понял, что такое жизнь во всех ее проявлениях. Я сейчас очень ценю свободу.
Ушел, чтобы вернуться
– Когда еще сидел в тюрьме, у меня тогда уже было желание заняться благотворительностью. Помню 2015 год, я жил с девушкой, и она меня попросила помочь отвезти игрушки в детский дом. И вот когда я туда съездил, меня как осенило – я же всегда хотел этим заниматься!
Когда я признался, что у меня уголовное прошлое, мне стало сложнее в этом городе. Уже не так активно люди помогали мне организовывать благотворительные мероприятия. Такой холодок в отношениях появился, они не верили мне. Но я не жалею о том, что признался. На душе легче стало.
Сейчас потихоньку возвращаюсь к волонтерской деятельности. Ну не получается у меня сидеть сложа руки. Все равно есть потребность помогать людям. Вот 28 апреля мы проведем большой благотворительный концерт. Будем собирать деньги на лечение Роме Петрухину, Алисе Лаптевой и Максиму Румаку. Чтобы привлечь людей, мы придумали провести не просто концерт, а с розыгрышем подарков. Я нашел спонсоров. Будут разыгрываться телефон, авторские торты и другое, чтобы зрители пришли не только помочь, но и выиграть приз. Концерт будет проходить в АОДНТ, выступят наши местные творческие коллективы. Деньги, вырученные с продажи билетов, все до копейки будут перечислены родителям. Я приглашаю всех на наш концерт.
P.S. Кто-то может подумать, что, занимаясь благотворительностью, я пытаюсь загладить свою вину. Но скажу так: то, что я отсидел в тюрьме, – этого мало. Буду я ходить в церковь, на коленях буду стоять, на горохе, на соли, приду к родителям, буду просить прощения, и даже если они меня простят – этого мало! Какие бы добрые дела я ни сделал, скольким бы людям ни помог, все равно сам себя не прощу. С этим мне придется жить всю жизнь.
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт AMUR.LIFE обязательна.
